Любовь к самому себе — это единственный роман, длящийся всю жизнь.
11.12.2011 в 12:06
Пишет theodore.:ДД
Автор: theodore.
Название: часть 1
Жанр: о____О
Рейтинг: неограничено
ТИМы: Нап/Баль
ТЭКСТ
URL записиАвтор: theodore.
Название: часть 1
Жанр: о____О
Рейтинг: неограничено
ТИМы: Нап/Баль
ТЭКСТ
Давно ещё, когда, кажется, впервые увидел сгорбленную фигуру, застывшую на остановке. Когда ещё дождь в самом начале зимы, и я - без зонта и в насквозь промокших сапогах. Потерял тебя: среди прочих людей, схлынувших из трамвая.
Давно ещё - когда зима то ли снегом, то ли туманом, а мне до работы ехать час с половиной в пробках, и всё равно иду упрямо на ту самую остановку, и жду ровно десять минут. Только убедиться, что ты мне незнаком и мы раньше не встречались. Ничего больше и уж тем более ничего личного. Потом в транспорте два часа давиться, а потом на работе - мыслями мимо отчёта к человеку, смотрящему исподлобья то ли сильно обиженно, то ли совершенно равнодушно. Потерял.
Чуть позже, когда стал злиться на тебя, с ней по телефону: "Нормальный Я!" и дома, швыряя трубку в угол, не понимая, почему то серое, остроносое лицо показалось таким знакомым.
Потом - уже на себя злясь: чёрные сальные волосы под сизым небом, а сверху - дождь. Время – зима, и я: без мыслей стою и дырявлю воображаемого тебя ненавидящим взглядом. Человек в голове не садится в трамвай и никуда не уезжает.
Каждый день на работу опаздывая: крюк мимо трамвайных путей, завернуть за магазин и в свете огоньков на ёлке обмануть себя, что задумался и повернуть невзначай голову туда, где только однажды ты стоял. «Остроносые ботинки уже никто не носит».
Дверь не открываю и только на носочках подхожу и морщусь, когда скрипит под ногой половица: в глазке крошечная ты стоишь и жмёшь сердито на кнопку звонка. «Я же слышу!» - повышая голос, а я просто отступаю назад. Это только наутро я схвачусь за голову. И не потому, что не пустил её накануне, а оттого, что ты стал причиной подобного поведения. На обед – остывший кофе и открытое меню, а к вечеру – пинаю столб на остановке, потому что опять пошёл в обход и опять мимо того места, где не так давно, под зимнем дождём, совершенно незнакомый мне человек…
Это потом я закричу и в волосы вцеплюсь, это потом выгоню с матом тебя из квартиры, это потом кину вслед и ботинки, и куртку, и эту «верни мне мою» сумку. Это потом, всё чуть позже. А пока я себя не узнаю, глядя в зеркало. А пока я сам себя боюсь и заранее уже тебя ненавижу. Всё потому, что дождь зимой и трамвай так невовремя…
Захлопываю дверь и кричу, охрипший, чтобы ты «и дорогу сюда забыл!!», шагаю по комнате, бледный, промокаю вспотевший лоб, смотрю ошалело на дверь, телефон на ощупь по дивану, а в голове всё одно: «А вдруг стоит ещё там? Вдруг не ушёл?!». И ладонь на привычные кнопки; не видя, номер набираю и спустя минуту ожидания: «Милая… Прости… Приезжай, ты нужна». А перед глазами – мимо стен и вниз через все этажи, на то же бледное остроносое, угрюмое. И на ладонях – отпечаток спины и жар оглушающий у лица. Твои глаза, холодные и белёсые из-за спины и я выгибаюсь, в лицо заглядывая. «Милая, приезжай!!!»
В дороге уже, а открою ей дверь и тебя за ней не увижу. Угловатая фигура и тени на скулах, а вместо этого мягкая на ощупь и глаза поддёрнуты влагой. Говорит что-то, а я осторожно за спину её заглядываю на лестничный пролёт. «Ты там по пути никого не встретила?».
Потерял тогда, и сейчас терять продолжаю. Волосы на бок и с них вода – а ведь это зима! А ведь скоро мороз. И тогда уже сложно такой крюк. Да и сейчас ещё сложно: голова в одну сторону, а ноги в другую. А увижу – сам испугаюсь и в первый же автобус наугад. «Я опоздал на работу потому что… ЧТО?»
«Никого не видела?» «А ты ждал кого-то?»
Ждал? Дни напролёт ждал и сейчас жду. Тогда потерял и сейчас теряю. А в голове звенит: «Убирайся!» А в голове звенит: «Глубоко!»
Ты ждёшь…? – спрашивает и уже хмурится. А я стою и телефон в руке сжимаю, опять по привычке её номер, потом опомнился, отложил. Мимо полки по полу, она подбирать, я запираю дверь. Медленно, вглядываясь в щёлку до последнего, пока замок не щёлкнет и уже только в глазок можно. А с чего бы тебе возвращаться? «Прочь!!!» - это, наверное, далеко.
«Ждёшь кого-то?»
Отступлю от двери и на кухню, там допьём, что осталось, а я скажу, что друг приходил и это ему был второй стакан. Потом она говорить что-то, а я смотрю и слушаю. «Так испугалась… что никогда больше… и ты так странно себя вёл…». В слёзы, заметит, что я хмурюсь и ещё больше рыдать. «Прекрати», - ей один раз и ему до этого сотню. «Не надо», - категорично теперь и час назад неуверенно и шёпотом. «Брось», - сейчас я΄ ей, а тогда ты΄ мне. И голос снова в голове: хриплый и громкий, как будто это навсегда и обсуждению не подлежит. Скажи, милая, ты никого не видела?
Давно ещё, когда снова стою чуть в отдалении и сканирую эту остановку чёртову на предмет серого промокшего пятна. Давно ещё, когда дождь сменился снегом и мне ворох колкий, острый и ледяной в лицо и за шиворот. Давно, когда уже разворачиваюсь и под ноги себе смотрю Давно ещё, когда прогнал только один раз, а терял долгие дни. Давно, когда уже часа три как утро, а солнца всё нет. Давно, когда одна твоя рука смахивает снег с моего воротника, а вторая сжимает волосы на затылке.
Давно, когда я поднимаю взгляд и встречаюсь с тобой губами.
Давно ещё - когда зима то ли снегом, то ли туманом, а мне до работы ехать час с половиной в пробках, и всё равно иду упрямо на ту самую остановку, и жду ровно десять минут. Только убедиться, что ты мне незнаком и мы раньше не встречались. Ничего больше и уж тем более ничего личного. Потом в транспорте два часа давиться, а потом на работе - мыслями мимо отчёта к человеку, смотрящему исподлобья то ли сильно обиженно, то ли совершенно равнодушно. Потерял.
Чуть позже, когда стал злиться на тебя, с ней по телефону: "Нормальный Я!" и дома, швыряя трубку в угол, не понимая, почему то серое, остроносое лицо показалось таким знакомым.
Потом - уже на себя злясь: чёрные сальные волосы под сизым небом, а сверху - дождь. Время – зима, и я: без мыслей стою и дырявлю воображаемого тебя ненавидящим взглядом. Человек в голове не садится в трамвай и никуда не уезжает.
Каждый день на работу опаздывая: крюк мимо трамвайных путей, завернуть за магазин и в свете огоньков на ёлке обмануть себя, что задумался и повернуть невзначай голову туда, где только однажды ты стоял. «Остроносые ботинки уже никто не носит».
Дверь не открываю и только на носочках подхожу и морщусь, когда скрипит под ногой половица: в глазке крошечная ты стоишь и жмёшь сердито на кнопку звонка. «Я же слышу!» - повышая голос, а я просто отступаю назад. Это только наутро я схвачусь за голову. И не потому, что не пустил её накануне, а оттого, что ты стал причиной подобного поведения. На обед – остывший кофе и открытое меню, а к вечеру – пинаю столб на остановке, потому что опять пошёл в обход и опять мимо того места, где не так давно, под зимнем дождём, совершенно незнакомый мне человек…
Это потом я закричу и в волосы вцеплюсь, это потом выгоню с матом тебя из квартиры, это потом кину вслед и ботинки, и куртку, и эту «верни мне мою» сумку. Это потом, всё чуть позже. А пока я себя не узнаю, глядя в зеркало. А пока я сам себя боюсь и заранее уже тебя ненавижу. Всё потому, что дождь зимой и трамвай так невовремя…
Захлопываю дверь и кричу, охрипший, чтобы ты «и дорогу сюда забыл!!», шагаю по комнате, бледный, промокаю вспотевший лоб, смотрю ошалело на дверь, телефон на ощупь по дивану, а в голове всё одно: «А вдруг стоит ещё там? Вдруг не ушёл?!». И ладонь на привычные кнопки; не видя, номер набираю и спустя минуту ожидания: «Милая… Прости… Приезжай, ты нужна». А перед глазами – мимо стен и вниз через все этажи, на то же бледное остроносое, угрюмое. И на ладонях – отпечаток спины и жар оглушающий у лица. Твои глаза, холодные и белёсые из-за спины и я выгибаюсь, в лицо заглядывая. «Милая, приезжай!!!»
В дороге уже, а открою ей дверь и тебя за ней не увижу. Угловатая фигура и тени на скулах, а вместо этого мягкая на ощупь и глаза поддёрнуты влагой. Говорит что-то, а я осторожно за спину её заглядываю на лестничный пролёт. «Ты там по пути никого не встретила?».
Потерял тогда, и сейчас терять продолжаю. Волосы на бок и с них вода – а ведь это зима! А ведь скоро мороз. И тогда уже сложно такой крюк. Да и сейчас ещё сложно: голова в одну сторону, а ноги в другую. А увижу – сам испугаюсь и в первый же автобус наугад. «Я опоздал на работу потому что… ЧТО?»
«Никого не видела?» «А ты ждал кого-то?»
Ждал? Дни напролёт ждал и сейчас жду. Тогда потерял и сейчас теряю. А в голове звенит: «Убирайся!» А в голове звенит: «Глубоко!»
Ты ждёшь…? – спрашивает и уже хмурится. А я стою и телефон в руке сжимаю, опять по привычке её номер, потом опомнился, отложил. Мимо полки по полу, она подбирать, я запираю дверь. Медленно, вглядываясь в щёлку до последнего, пока замок не щёлкнет и уже только в глазок можно. А с чего бы тебе возвращаться? «Прочь!!!» - это, наверное, далеко.
«Ждёшь кого-то?»
Отступлю от двери и на кухню, там допьём, что осталось, а я скажу, что друг приходил и это ему был второй стакан. Потом она говорить что-то, а я смотрю и слушаю. «Так испугалась… что никогда больше… и ты так странно себя вёл…». В слёзы, заметит, что я хмурюсь и ещё больше рыдать. «Прекрати», - ей один раз и ему до этого сотню. «Не надо», - категорично теперь и час назад неуверенно и шёпотом. «Брось», - сейчас я΄ ей, а тогда ты΄ мне. И голос снова в голове: хриплый и громкий, как будто это навсегда и обсуждению не подлежит. Скажи, милая, ты никого не видела?
Давно ещё, когда снова стою чуть в отдалении и сканирую эту остановку чёртову на предмет серого промокшего пятна. Давно ещё, когда дождь сменился снегом и мне ворох колкий, острый и ледяной в лицо и за шиворот. Давно, когда уже разворачиваюсь и под ноги себе смотрю Давно ещё, когда прогнал только один раз, а терял долгие дни. Давно, когда уже часа три как утро, а солнца всё нет. Давно, когда одна твоя рука смахивает снег с моего воротника, а вторая сжимает волосы на затылке.
Давно, когда я поднимаю взгляд и встречаюсь с тобой губами.
___
